читать дальшеВидимо, большое впечатление на меня произвело последнее расставание со Стивом, что сегодня мне приснился сон, что называется, по мотивам. Думаю, необходимо привести здесь сам случай, хоть и противно.
Стив пригласил меня к себе домой, но был зол (на что, я не понимала). Он всю дорогу до него что-то бурчал про фильмы ужасов. А дома уже сунул мне на коленки ноутбук и врубил там "Лики смерти". Я, конечно, не зажмуривалась в ужасе, но и не "смаковала", как потом Стив утверждал. В ту ночь он запретил мне к нему прикасаться, отвернулся к стенке и строчил Альке смски о том, какая я плохая. А наутро сказал, что надо расстаться, и он надеется, что это навсегда. Полный бред. Потом он сам признал, что это у него крыша ехала. А мне сегодня это приснилось в красках более ярких, чем возможно в реальности.
читать дальше Во сне это тоже был фильм. На огромном количестве дисков (наверное, штук 60...), только что купленных, фирменных, в дорогом подарочном оформлении, каждый с чёрной матовой обложкой и красной глянцевой надписью названия и наклейкой лицензии (!). Я с вожделением высвобождала их из полиэтиленовых обёрток, читала анотации... В комнате со мной был ещё Стив, он смотрел на мои действия с некоторой брезгливостью, хотя по сюжету сам и купил всю эту коллекцию, однако, чтобы никто не заподозрил его в слабонервности, не только не ушёл, но и устроился рядом на диване с подносом, на котором были бутерброды и чай. А первая часть тем временем уже начиналась. Но это были не "Лики смерти", состоящие из никак не связанных между собой документальных съёмок, не выстроенных ни по сюжету, ни хронологически, это был огромный многосерийный художественный фильм. Нет, не так. Он был одновременно художественный, но так же и документальным, так как всё, что было в кадре, не смотря на прекрасное качество съёмки, великолепное освещение и сюжетную связаннось каждого движения, каждого звука в кадре, было настоящим, не сыгранным, не постановочным. Во сне это было чистейшей правдой. Фильм был уникален, с удивительным сюжетом, с пронизывающей его насквозь гремящей новой философией, невиданной доселе, котрая при своём громовом грохоте, оглушающем разум невероятностью и очевидностью вдруг понятого, при том не теряла тонких и восхищающих оттенков, переливаясь ими, завораживая, в момент делая смотрящего своим преданным последователем.
Я сидела на диване, смотрела его, но была уже одновременно как бы там, внутри. Ядовитые ростки скрытых желаний, питаясь восторгом увиденного, вылуплялись во мне из скорлупок нравственности и приличий и душно оплетали и пропарывали материю моего существования. Это уже становилось почти физическим ощущением, сладко ныло тело, темнело в глазах, и пространство вокруг стало напоминать рвущуюся вату. Комната, диван, Стив... Краем сознания, ещё способного фиксировать бледную действительность, я заметила, что Стив уже с нескрываемым отвращением поспешно уходит из комнаты, отчаявшись отвлечь меня от этой "немыслимой мерзости"... (Ладно, тут я преукрасила. Конечно, он так никогда бы не выразился. И книги он редко читает...)
Я же в упоении продолжаю смотреть.
А на экране кровавая оргия. Огромное множество людей липкой от крови шевелящейся массой заполнило большую площадь. Агрессоры, вооружённые самым разнообразным оружием, кромсают мирных граждан, и потом выпачканные в их крови не меньше, чем сами умирающие, издеваются над их полуживыми останками, расчленяют конвульсивно содрогающееся мясо, и сливаются с живыми и мёртвыми жертвами в экстазе страсти. За наскучившей естественностью привычных черт, складок, выемок и отверстий человеческого тела, они изобретают новые и тут же воплощают их в действительность, о талантливейшие скульпторы! И тут же используют всё изобретённое и изваянное для удовлетворения бешеной и дикой похоти, которая, кажется, вот-вот разорвёт их на куски и самих. Огромное кровавое море людей, любовь и смерть, что слились воедино. Некоторые совокупляются с телами, мало сходства уже имеющими с человеческими, с трупами постепенно коченеющими, с оторванными конечностями, и вот уже кто-то из них захлёбывается, смесью слизи , мочи и крови, но не замечает этого, потому что исходит испепеляющим оргазмом. Безумному наслаждению придаются не только мучители, но и жертвы их, что томятся в агонии упоения своим страданием, словно бы вместе с ранами убийцы и души их выворачивают потрохами наружу, наоборот, и то, что только что было ненавистью и страхом, вскипает ответной страстью и вожделением.
И я всем сердцем уже там, на этой площади. Всё равно в какой роли. Это абсолютно не важно. Главное - действие, а не то, кем являешься лично ты. (Кстати, именно испытывая такое самоотречение в жизни я начинаю особенно себя любить. За прорыв с личного на уровень более высокого понимания.) Буду ли я поругана, искалечена и убита, или проделаю всё это с кем-то другим - какая разница... Вот бы только попасть туда...
Первая часть заканчивается, я иду искать ребят. На кухне Стив взволнованно говорит с моей мамой (ха-ха!) о том, что он поражается, как я вообще могу такое смотреть... "А она ещё и смакует..." Иду в другую комнату и нахожу там Серёжу, чему очень рада. Так хочется излить чувства, которые переполняют, понимающему человеку. Ах, Серёженька, самый садистский садист (на словах, по крайней мере), уж он-то точно меня поймёт, и с ним можно будет обсудить тот неописуемый восторг, от которого до сих пор кружится голова. Я подсаживаюсь к нему, начинаю радостно что-то говорить, но вдруг лицо его мгновением темнеет, он просит меня не говорить с ним об этом, и весь его вид говорит о том, что дружеские отношения мои с ним безнадёжно испорчены. В его взгляде читается неприкрытая ненависть. Он разворачивается и уходит. И тут я понимаю, что осталась совсем одна, что теперь никто со мной не будет общаться, что от меня отвернуться все, кто узнает, что я досмотрела серию до конца и собираюсь смотреть дальше. А этого уже не скрыть, всё уже выдаёт моё выражение лица, и говорить я не смогу более ни о чём, кроме как об этом, потому, что остальное пыль, прах, вялые тени гнилых будней...
@настроение:
прекрасное!
@темы:
все хорошо,
про любовь